ГЛАВА 12_5

Шервин Чалмерс с супругой появились в «Везувии» в пятницу, незадолго до судебного разбирательства. Я провел с ними два часа.

Рассказал Чалмерсу о прошлом Элен и о ее похождениях в Риме. Дал ему прочитать досье Сарти, изъяв из него предварительно, разумеется, все, что касалось меня. Чалмерсу я сказал, что под именем Дуглас Шеррард скрывался как раз Карло Манчини.

Чалмерс все слушал с непроницаемым лицом. Дочитав рапорт Сарти, он бросил его на стол и подошел к окну.

– Вы проделали большую работу, Доусон. Вы, конечно, понимаете, что вся эта история явилась для меня страшным ударом. И в мыслях я не мог подумать, что моя дочь может так себя вести. В итоге она получила по заслугам… Теперь надо подумать о том, чтобы сделать все для устранения огласки.

Я знал, что это практически невозможно, но благоразумно промолчал.

– Конечно, я сейчас нажму на все инстанции. Первым делом повидаюсь с коронером, пусть он все спустит на тормозах. Съезжу к начальнику полиции. Немедленно сожгите все эти бумаги… Вы готовы отправиться со мной в Нью-Йорк после судебного разбирательства?

– Мне нужно закончить здесь кое-какие дела, мистер Чалмерс. Я смогу вылететь только в понедельник.

– Отлично. – Он отошел от стола и подошел ко мне. – Я доволен вашими действиями, мистер Доусон! Негодяю повезло: он вовремя умер… Сейчас я поеду к этому дураку коронеру.

Он не пригласил меня сопровождать его, чему я был несказанно рад. Проводив его до машины, я тотчас же вернулся в отель и попросил портье узнать, сможет ли миссис Джун Чалмерс принять меня на несколько минут. Разрешение было получено.

Джун Чалмерс сидела у окна и созерцала гавань. Когда я вошел, она повернула голову и вопросительно посмотрела на меня.

– Синьора, мистер Чалмерс только что сказал, что доволен мною, – начал я. – Он выразил желание, чтобы я как можно скорее отправился в Нью-Йорк и возглавил там отдел иностранной хроники.

– Примите мои поздравления, мистер Доусон. Но я не пойму, к чему вы говорите все это мне?

– Потому что заинтересован услышать ваше мнение.

Она приподняла брови.

– С чего бы это?

– По той простой причине, что, если я вам не нравлюсь, вы можете помешать мне получить это место.

Она отвела глаза, открыла сумочку и, достав сигареты, закурила.

– Я вас не понимаю, мистер Доусон. Я не имею решительно никакого отношения к делам мужа.

– Дело в том, что вы знаете, что Дугласом Шеррардом Элен называла меня. И мне бы хотелось от вас услышать, что вы ничего не скажете об этом мистеру Чалмерсу.

Ее пальцы сжались в кулаки.

– Я занимаюсь лишь собственными делами, мистер Доусон. Элен мне всегда была безразлична, как и ее любовники.

– Я никогда не был ее любовником. Должен ли я понять, что эта тайна останется между нами?

– Да.

Я вынул из кармана коробку с пленкой.

– Вы, несомненно, захотите ее собственноручно уничтожить?

Она сразу же повернулась ко мне, и лицо ее побледнело.

– Почему я должна этого хотеть?

– Ну, могу и я этим заняться. Это поручение Карло. Но я решил, что будет спокойнее, если вы получите ее в свои руки.

Она глубоко вздохнула.

– Выходит, эта потаскуха действительно нас засняла?

Вскочив с места, она принялась ходить в волнении по комнате.

– Вы его видели?

– Да. Карло просил меня посмотреть этот фильм.

Она взглянула на меня. Лицо ее было таким же бледным, но она сумела выдавить из себя улыбку.

– Выходит, что мы знаем кое-что друг о друге, мистер Доусон. Не беспокойтесь, я не намерена выдавать вас. Но каковы ваши планы?

Я снова протянул ей коробку.

– Вам будет нелегко уничтожить ее. Эта пленка плохо горит. Советую лучше разрезать ее на мелкие куски и спустить в унитаз.

Она взяла коробку.

– Спасибо. Я вам крайне признательна… Муж сказал, что Карло признался, будто это он убил Элен?

– Совершенно верно.

– В действительности, ее никто не убивал. Признался он только для того, чтобы полиция перестала копаться в этом деле и не узнала бы про нашу связь. Наверное, вы догадались, что он был моим любовником. Я говорю об этом без ложного стыда. Я уверена, что была единственным человеком на свете, с которым он был нежным, робким и любящим…

Мы познакомились в Нью-Йорке, когда я еще пела в клубе Палм-Гроув. Это было задолго до того, как я узнала своего будущего мужа. Я знала, что Карло груб, жесток и даже опасен, но у него было много и хороших черт. И я его очень любила. Я сходила по нему с ума… Писала глупые письма… Потом произошла неприятная история, когда Менотти подставил Зетти. Карло был вынужден бежать в Италию вместе с Зетти. Я не надеялась с ним больше встретиться. Вот тут-то и принялся за мной ухаживать Шервин. Я вышла за него замуж потому, что мне надоело петь в кабаках и считать каждый цент… Я из тех жалких, испорченных существ, которые не могут жить без больших денег. Короче говоря, я продалась. И до сих пор держусь за Чалмерса, хотя неоднократно жалела о потерянной свободе с тех пор, как стала его женой. – С минуту она молчала, потом тихо спросила: – Надеюсь, что вы меня не слишком презираете. Порой я сама себе бываю гадка.

Я промолчал.

– Вы догадались, конечно, что Элен была любовницей Менотти. Когда Карло выяснил, что Элен пристрастилась к наркотикам, он заявил Зетти, что до Менотти можно будет добраться через Элен. Зетти отправил Карло в Нью-Йорк. Я, конечно, не могла удержаться и договорилась с ним о встрече. Элен видела нас вместе. Когда Карло пришел к ней, чтобы договориться относительно Менотти, она ответила согласием. Для уточнения деталей ей пришлось пару раз сходить к Карло. Уж не знаю, как, но ей попали в руки четыре моих письма… Мы обнаружили это значительно позднее…

За две тысячи долларов Элен впустила Карло к Менотти. Про все это я узнала много позже, когда встретила Карло на той скале. Элен сама мне сказала про это…

– Вы вовсе не обязаны мне все рассказывать, мисс Чалмерс. Меня интересуют подробности смерти Элен.

– Неприятно копаться в грязи, но подробности важны. Элен хотела заставить меня плясать под ее дудку. Она всегда нуждалась в деньгах. Начала она с того, что похвасталась, что украла у Карло четыре моих письма, и потребовала за молчание 100 долларов в неделю. Мне это было нетрудно, и я подчинилась. Вот тут-то мне и пришло в голову познакомиться поближе, при помощи частных детективов, с образом жизни этой развратной девицы. Я надеялась, что, располагая конкретными фактами, сумею вернуть себе письма.

В Риме за ней было организовано круглосуточное наблюдение. Когда мне донесли, что она наняла под Сорренто виллу под именем миссис Дуглас Шеррард, я решила, что настал мой час. Я планировала отправиться на виллу, поймать ее с поличным и потребовать вернуть мои письма, с угрозами все рассказать отцу. Мужу я объяснила, что собираюсь в Париж за обновками. Сам он терпеть не может ходить по магазинам, да и работы у него всегда выше головы. Поэтому он отпустил меня одну, пообещав прилететь через несколько дней.

Я немедленно улетела в Париж, а оттуда в Неаполь. Когда я пришла на виллу, там никого не было. Я пошла по дорожке и попала на скалу. Там я наткнулась на Карло…

По всей вероятности, Элен тоже была где-то поблизости со своим аппаратом. Вот она и засняла нашу встречу, не так ли?

– Да, ваша встреча показана в фильме, на протяжении 20 секунд. Это были последние кадры в пленке. Элен, вероятно, вернулась на виллу, чтобы перезарядить камеру. Потом она запаковала отснятый фильм и опустила его в почтовый ящик, который находился как раз позади виллы. Пакет ушел в Рим на обработку.

– Да, должно быть, так все и происходило. Карло услышал стрекотание кинокамеры и обнаружил Элен. Произошла отвратительная сцена. Тут-то Элен мне и сообщила, что это Карло убил Менотти…

Она угрожала пойти и все рассказать полиции. Далее добавила, что засняла Зетти на террасе соседней виллы, так что, если он не хочет неприятностей, ему придется раскошелиться…

Вы бы видели, как она вопила и топала ногами. Совсем как уличная торговка. Карло влепил ей оплеуху, чтобы она прекратила истерику. Элен выронила камеру и пустилась наутек по тропинке. Это было ужасно. Она не видела, куда бежит. Совсем потеряла голову, ну и… Нет, она не кончила жизнь самоубийством, поверьте, и Карло не убивал ее…

Я провел рукой по волосам.

– Я вам верю. Карло вырвал пленку из аппарата, а вот заглянуть в почтовый ящик не догадался.

– Мы об этом даже не подумали. Вернувшись в Неаполь, я не переставала беспокоиться. У нее могли быть другие пленки, на которых я была заснята с Карло.

Когда Карло позвонил мне вечером, я попросила его отправиться на виллу и уничтожить все пленки, которые он там найдет. Он сделал это и, кстати, нашел четыре моих письма.

Поверьте мне, я не подозревала, что он пытался свалить вину на вас. Карло со мной был исключительно добр, но я знала, что с другими он настоящий зверь… Я не могла ничего поделать, так как любила… На свое несчастье… – Она отвернулась к окну.

Наступило молчание.

– Я вам очень благодарен за то, что вы мне все рассказали. Мне понятно все то, что вам пришлось пережить. Элен вовлекла меня в грязную историю… Вас тоже… – Я поднялся. – Разумнее всего немедленно уничтожить эту пленку. Я не знаю, что откроется во время дознания. Впрочем, за дело взялся ваш муж. Насколько я его знаю, он добьется того, что скандал будет замят. Но я хотел еще раз повторить: с моей стороны вы можете ничего не опасаться.

Чалмерсу и вправду удалось добиться невозможного. Судья зафиксировал убийство мисс Элен Чалмерс, совершенное неким Тони Аманди, известным также под именем Карло Манчини, с целью ограбления… Журналистам намекнули, что нечего искать другого объяснения. Они поняли…

Карлотти молчал, и скандал не состоялся.

В Неаполе я больше не встречался с Джун Чалмерс. Она сразу же после окончания дознания уехала с мужем в Нью-Йорк. Я же поспешил в Рим. И, приехав туда, с вокзала отправился к себе в контору. Там не было никого, кроме Джины.

– Все кончено! – закричал я, подбегая к ней. – Я чист, как младенец. В воскресенье я улетаю в Нью-Йорк.

Слабая улыбка появилась у нее на губах.

– Это то, о чем вы так мечтали, не так ли?

– Точно, но при условии, что я поеду туда не один. Я намерен увезти из Рима один сувенир.

У нее зарделись щеки.

– Что за сувенир?

– Самое очаровательное и самое умное на свете создание… Ты хочешь поехать со мной, Джина?

Она бросилась ко мне.

– Да, да, любимый!

Я целовал ее в тот момент, когда в кабинет вошел Максвелл.

– Так вот оно что? И как это я не догадался сделать то же самое, – проворчал он с кислой миной.

Я махнул ему рукой, чтобы он убирался.

– Ты что – не видишь, что мы заняты? – сказал я, прижимая к себе Джину еще крепче.

ГЛАВА 12_4

Через сорок минут я возвратился к себе, чтобы зализать раны. Джину я отвез домой и позвонил Максвеллу, чтобы он дожидался моего звонка. Полиция сообщила, что Карло еще жив, но положение его безнадежно. Его отправили в больницу, однако жить ему оставалось не более одного-двух часов.

Мне удалось довольно удачно наложить пластырь на ссадину под глазом, когда раздался звонок в дверь. Это появился Карлотти.

– Карло Манчини требует разговора с вами, – сказал он. – Он все больше и больше слабеет. Вы можете поехать к нему? Внизу ждет машина.

– Конечно.

По дороге Карлотти заметил:

– Такое впечатление, что в последние дни вы жили весьма напряженно. Мне звонил Гранди. Оказывается, это вы сообщили ему, где скрывается Зетти.

– Да, скучать мне не пришлось.

Он задумчиво посмотрел на меня.

– Когда вы поговорите с Манчини, я тоже хотел бы немного с вами побеседовать.

«На этот раз все», – подумал я и сказал, что я всецело в его распоряжении. Больше ничего сказано не было. Когда мы подъехали, Карлотти обеспокоенно заметил:

– Надеюсь, он не умер. Он был совсем плох, когда я поехал за вами.

Нас немедленно провели в комнату, где лежал Карло. Его охраняли два детектива. Он был еще жив, и, когда мы вошли, открыл глаза и попытался изобразить улыбку.

– Салют, старик! – прохрипел он. – Я тебя ждал.

– В чем дело?

– Пусть легавые выйдут. Я хочу поговорить с тобой наедине.

– Вы будете говорить при мне или вообще не будете говорить, – вмешался Карлотти.

Карло посмотрел на него.

– Не будь ослом, флик! Если тебя интересует, как сдохла Элен, убирайся отсюда да захвати с собой этих двух. Сперва я поговорю с приятелем, а потом у меня будет кое-что и для тебя.

Карлотти заколебался, но потом пожал плечами:

– Ладно, даю тебе пять минут, – решил он, делая знак своим агентам.

Они вышли вместе и притворили за собой дверь.

– Парень, у тебя есть хватка, – проговорил Карло с усилием. – Мне понравилось, как ты дерешься. За это я хочу тебя вытащить из петли. Я скажу фликам, что это я пришил Элен, мне все равно хана. Жить мне осталось недолго. Но за это ты должен для меня сделать одно дело. Ясно?

– Если смогу.

– Ликвидируй эту пленку. – В его глазах появилось выражение боли, и он закрыл их. Потом снова заговорил: – Похоже, что я становлюсь сентиментальным… Дай мне слово, что никому не покажешь эту пленку. Мне это очень важно, старина.

– Я не уверен, имею ли я право на это. Возможно, это улика, объясняющая смерть Элен. Поэтому полиция обязана ее видеть.

– Но я же говорю тебе, я скажу, что это я ликвидировал ее. Какого же черта им еще надо! Когда ты сам посмотришь пленку, тебе все станет ясно. Полиции она не нужна. Посмотри пленку сам, а потом ее сожги. Обещаешь?

– Обещаю. Если это не вещественное доказательство, я сожгу пленку.

– Поклянись!

– Я тебе уже дал слово, не обману, не бойся.

Карло улыбнулся.

– Ты правильный парень, Мак. А теперь пусть войдут. Я им исповедаюсь. Облегчу душу на дорожку.

Я непроизвольно протянул руку.

– Прощай, Карло.

– Прощай, приятель. Было глупостью вовлекать тебя в эту историю. Но кто знал, что ты такой крепкий орешек. Зови скорее легавых, мне надо спешить.

Я вышел и сказал Карлотти, что Манчини хочет его видеть. Лейтенант сразу же прошел в палату, прихватив с собой обоих агентов.

Сначала я дожидался Карлотти в холле, расхаживая взад и вперед, потом опустился в кресло. Он появился через минут двадцать.

– Он умер, – были его первые слова. – Может, поедем к вам? Надо поговорить.

Что ж, дом не участок.

До дома мы доехали в полном молчании. Когда устроились в гостиной, я спросил:

– Может быть, чего-нибудь выпьем?

– С удовольствием.

Это было хорошим признаком. Карлотти никогда не пил при исполнении. У меня сразу же стало веселее на душе. Я поставил перед ним непочатую бутылку кампари, себе же прихватил виски с содовой, потом устроился в кресле. Он пригубил, поставил стакан и заговорил:

– Манчини подписал официальное заявление, в котором признается в убийстве синьорины Чалмерс. У меня есть основание предполагать, что вы тоже находились там в день ее смерти. Вас видели двое свидетелей. Мне бы очень хотелось выслушать ваши объяснения.

Я больше не колебался и рассказал ему все, не упомянув только то, что Джун Чалмерс наняла Сарти следить за Элен. Я дал ему понять, что подозреваю в этом самого мистера Чалмерса.

Карлотти слушал меня, не перебивая. Когда я закончил, он долго смотрел на меня, потом произнес:

– Я бы сказал, что вы вели себя очень глупо, синьор!

Это было сказано в столь мягкой форме, что я невольно рассмеялся.

– Совершенно с вами согласен, но, очутись вы на моем месте, вы поступили бы точно так же. Так или иначе, но все мои старания ни к чему не привели. Моя неприглядная роль все равно всплывет при судебном разбирательстве. И не видать мне моей новой работы.

Карлотти почесал кончик носа.

– Не обязательно. Понимаете, Манчини показал, что синьорина Чалмерс намеревалась провести с ним месяц на вилле. С какой стати мы будем оспаривать его слова. Ведь Зетти-то мы поймали только благодаря вам, да и в прошлом вы нам всегда помогали. Я верю вашему рассказу. Манчини сказал, что он застал синьорину Чалмерс в тот момент, когда она снимала виллу Зетти. Очевидно, когда сам он находился на террасе. Он понял, что снятый фильм давал прекрасную возможность мисс Чалмерс шантажировать Зетти.

Тогда Манчини побежал наверх, выхватил у синьорины камеру и вырвал из нее пленку. Чтобы научить синьорину, как надо вести себя, он влепил ей сильную пощечину. От неожиданности она отшатнулась и сорвалась со скалы. Если мы удовлетворимся данным объяснением, то и судьи будут довольны.

Я не считаю, что вы должны пострадать по прихоти подобной особы. Поэтому не советую сообщать синьору Чалмерсу ни о чем, что связывает вас с ней.

– Это не так просто. Теперь, когда Манчини мертв, никто не может помешать Сарти шантажировать меня. Он может настучать на меня Чалмерсу.

Карлотти только рукой махнул.

– Можете не беспокоиться о Сарти. Манчини настолько подробно охарактеризовал нам его деятельность, что он на долгое время попадет к нам на казенные харчи. Мы его уже задержали.

И вдруг я понял, что совершенно свободен и могу ничего не опасаться.

– Огромное вам спасибо, лейтенант! Конечно, я ничего не стану говорить Чалмерсу. Надеюсь, что мне не слишком долго придется мозолить вам глаза. Если мне и дальше повезет, я скоро уеду в Нью-Йорк.

Он встал.

– Почему вы решили, что «мозолите» мне глаза. Бывают моменты, когда тебе приятно сознавать, что ты еще можешь помочь своим друзьям.

После его ухода я первым делом достал коробку с пленкой. Интересно, что на ней было заснято, если Карло заключил со мной такую сделку. Я позвонил Джузеппе, у которого имелся проекционный аппарат.

– Он находится у меня дома, Эд. Приезжай и пользуйся им сколько тебе будет угодно. Привратник тебя знает и пустит без звука. У меня же столько дел, что я смогу освободиться только вечером. Постарайся сам разобраться в его устройстве и не жди меня.

– Спасибо, Джузеппе. Я знаком с этой системой.

Через полчаса я уже находился в квартире Джузеппе. Заправить пленку в проекционный аппарат и включить его было делом нехитрым. Выяснилось, что Элен была прекрасным оператором. Заснятые виды Сорренто были просто восхитительны. Как на ладони была видна вилла Зетти, заснятая с вершины скалы.

Потом я увидел двух мужчин на террасе. Телеобъектив сделал возможным дать их крупным планом. Один из них был Зетти, другой – Манчини. К ним с улыбкой подходила Мира. Значит, Карло сказал правду Карлотти. Он действительно заметил Элен, когда она снимала с вершины скалы… Пока что все соответствовало его версии. Тогда чего он боялся? Почему не хотел, чтобы полиция видела пленку? Объяснение скрывалось в следующих кадрах.

С террасы объектив вернулся на вершину скалы. Спиной к аппарату стоял Карло и смотрел на море. Неожиданно он повернулся, и лицо его засияло. Объектив переместился туда, на что был устремлен его взгляд…

По тропинке приближалась женщина. Вот она приветливо махнула рукой, увидев Карло. Он побежал к ней навстречу, порывисто прижал к себе и покрыл лицо поцелуями… Сцена продолжалась 20 секунд.

Я вскочил совершенно ошеломленный, не в силах отвести взгляд от экрана… Потому что женщина, которую сжимал в своих объятиях Карло, была Джун Чалмерс!!!

ГЛАВА 12_3

Реакция Джины была быстрее моей. Карло она узнала из моего описания и сразу сообразила, что к чему. Она бросила пленку в сумочку и вскочила на ноги. Затем метнулась в сторону спальни. Карло с ревом бросился за ней. Когда он пробегал мимо меня, я успел подставить ему ногу. Он рухнул на пол, но успел захватить рукав блузки Джины. Джина резко рванулась, легкая ткань порвалась. Джина скользнула в спальню и захлопнула за собой дверь. Я услышал, как поворачивается ключ в замке.

Квартира Элен находилась на четвертом этаже. Бежать из спальни не было возможности, но дверь казалась прочной. Карло придется повозиться, прежде чем сломать ее. Все это пронеслось у меня в мозгу, пока я подымался из кресла, в котором до этого сидел. Карло, изрыгая проклятия, подымался с пола. Я прыгнул к камину и схватил тяжелую стальную кочергу. Когда я повернулся к Карло, он уже был на ногах.

Мы стояли лицом к лицу.

Он пригнулся, выставив чуть вперед руки со скрюченными пальцами. Лицо его не было лицом человека. Это было нечто, явившееся из джунглей.

– Ладно, слизняк, – сказал он мягко, – сейчас ты свое получишь.

Я ждал.

Он, не сводя с меня пристальных черных глаз, плавно пошел на меня, забирая чуть влево. Я следил за его движениями, держа кочергу наготове и слегка поворачиваясь вокруг оси, чтобы все время держать его на линии удара. Только точный удар в голову мог меня спасти. Но я недооценил его скорость. Он бросился мне под ноги, и мой удар пришелся по плечам. Мы оба рухнули на пол. Я выпустил кочергу и врезал ему по морде кулаком. Силы в этом ударе было маловато, но все же он отшатнулся. Второй удар я хотел нанести в горло, но он опять увернулся и нанес мне сильнейший удар в шею, от которого у меня в глазах потемнело. Я упирался ладонью в его подбородок, пытаясь оттолкнуть от себя. На меня обрушился прямой в голову. Я все же оторвался от него, блокировал правой рукой следующий удар и пинком в грудь отбросил его от себя. Он свалился на диванчик, снеся по пути стол и торшер.

Я успел вскочить на ноги, чтобы встретить его очередной бросок. Мы столкнулись, как два быка на арене. Я врезал ему справа по челюсти, но сам получил такой удар под ребра, что мне заплохело.

Карло слегка отступил, его лицо было искажено дикой яростью. Он оскалил зубы в злобной гримасе. Я принял стойку и ждал. Он бросился вперед и обрушил на меня град ударов. Некоторые я парировал и смог сам несколько раз прилично его зацепить, но это было безнадежно. Карло был слишком силен для меня, я же все больше и больше слабел. Мне казалось, что я дерусь с паровым молотом. И после очередного сокрушительного прямого в голову я был повержен. Нокаут.

Я ожидал, что он меня добьет, но его больше интересовала пленка. Оставив меня на полу, он бросился к двери спальни и с размаху врезал по замку ногой. Дверь затрещала, но замок выдержал.

Из спальни донесся звон разбиваемого стекла и голос Джины – она изо всех сил что-то кричала. Карло нанес еще несколько свирепых ударов ногой по двери, и она с треском распахнулась. Карло ворвался в спальню. Джина завизжала.

Задыхаясь, я с трудом поднялся. Ноги были как ватные. Я поднял с пола кочергу и заковылял к сломанной двери. Когда я вошел в спальню, Карло уже повалил Джину на кровать и держал ее за горло.

– Где пленка? – орал он. – Живо, сука!

Я занес кочергу. Он почуял неладное и обернулся, но слегка запоздал. На этот раз я не промахнулся, и кочерга опустилась ему точно на макушку. Он разжал свою хватку и стал мешком оседать набок. Я ударил его еще раз, и он, бездыханный, растянулся на полу. Я выпустил кочергу, переступил через него и наклонился над Джиной.

– Как ты, дорогая?

Она подняла глаза, лицо у нее было совершенно бескровным, но она силилась улыбнуться.

– Он не отнял у меня пленку, Эд, – выдохнула она. Потом она отвернулась в сторону и заплакала.

– Что здесь происходит? – раздался чей-то зычный голос.

Это были двое полицейских. Один из них держал наготове пистолет.

– Ничего особенного, – ответил я. – Этот парень ворвался в квартиру, не постучавшись. Состоялся сеанс вольной борьбы. Я – Эд Доусон из «Уэстерн Телеграмм». Лейтенант Карлотти меня хорошо знает.

Имя Карлотти подействовало.

– Вы хотите подать жалобу?

– Да, конечно. Заберите его отсюда. Я приведу себя в порядок и приеду в участок.

Один из полицейских нагнулся над Карло, профессиональным жестом схватил его за ворот и поставил на ноги.

Я было раскрыл рот, чтобы предупредить его, с каким опасным типом он имеет дело, когда правой рукой Карло нанес устрашающий удар по подбородку блюстителя порядка. Тот отлетел в сторону, как щенок.

Карло выпрямился, толкнул меня на кровать и побежал к двери. Вооруженный полицейский опомнился от неожиданности, поднял руку с пистолетом и выстрелил.

Карло пошатнулся, но все же добрался до выхода. Полицейский выстрелил вторично. Карло упал на четвереньки, лицо его исказилось от ярости и боли. Уж не знаю, как ему удалось подняться и сделать три шага. На пороге он на секунду замер и уже окончательно свалился на площадку у самой двери.

Полицейский подошел к Карло. Тот глядел мимо них на меня, пытаясь выдавить ухмылку. Потом глаза его закатились, он дернулся и потерял сознание.

ГЛАВА 12_2

Я позвонил Максвеллу около девяти утра, еще не поднявшись с постели. Он сказал, что ему звонили из Нью-Йорка, требуя сообщить подробности о пребывании Зетти в Италии, и поинтересовался, какие у меня планы. Я посоветовал ему отправиться в Неаполь вместо меня.

– Я бы это очень хотел сделать, но Джины сегодня нет на работе. Она занята в квартире Элен. Я же не могу оставить контору запертой, кто-то должен отвечать на телефонные звонки.

– Сейчас Джина там?

– Она отпросилась у меня на весь день. Сказала, что поедет туда к десяти часам. Якобы старик потребовал, чтобы все вещи Элен были срочно ликвидированы.

– Чистая правда… Решено, я сразу поеду туда и пришлю к тебе Джину. Тогда ты сможешь вылететь в Неаполь дневным самолетом.

– Я был уверен, что ты сам захочешь писать корреспонденцию. Таких громких процессов давно не было.

– Поскольку, по всей вероятности, тебе принимать римский филиал, тебе и заниматься этим делом. Позвони-ка заранее в Неаполь, чтобы забронировали там место в гостинице.

Я привел себя в полный порядок и поехал на квартиру Элен. Дверь мне открыла Джина.

– Это вы, Эд? Вот уж не ожидала! – сказала она, обрадовавшись моему приходу.

– Здравствуйте, Джина.

Проходя следом за ней в гостиную, я спросил:

– Как дела?

– Упаковываю. Господи, тут столько всего. Но, кажется, через полчаса закончу.

– С продажей все улажено?

– Да, Эд, – она присела на ручку кресла и внимательно посмотрела на меня. – Что произошло? Расскажите, прошу вас.

Я опустился в кресло. Вздохнув, я рассказал ей об операции по ликвидации банды Зетти, закончив тем, что Максвелл спит и видит возможность поехать в Неаполь, поэтому ей надо отправляться в контору.

– Он может вылететь туда двухчасовым самолетом, так что у него времени много. Эд, откуда вы узнали, что Зетти находится на той вилле?

– Почему это вас так интересует, Джина?

– Потому, что этот же вопрос задаст всякий здравомыслящий человек. Вся итальянская полиция разыскивала Зетти, а вы вдруг взяли да и нашли. Чисто случайно!

Она рассуждала логично. Только сейчас я, к своему удивлению, сообразил, что Гранди не проявил никакого любопытства по этому поводу.

– Наверное, ты права, Джина. Это длинная история…

– Я хочу ее услышать. Ведь вы избегали меня в последнее время. Ясно, что вы имеете какое-то отношение к истории гибели Элен Чалмерс. Она вам звонила, назвалась миссис Дуглас Шеррард… Не держите меня в неведении, Эд. Я вся извелась от тревоги за вас…

– Не спрашивайте меня, Джина. Элен, несомненно, убита. Убил ее, конечно, не я, но полиция меня в этом подозревает. Если я посвящу вас в свои неприятности, вы автоматически станете моей соучастницей.

– Вы воображаете, что меня это испугало? Я хочу и должна знать правду, Эд… Вы же знаете, один ум хорошо, а два – лучше.

– Джина, вы не должны ни во что вмешиваться в этой грязной истории.

– Элен для вас что-то значила?

Я колебался.

– Так мне казалось некоторое время, пока я не понял, что она из себя представляет. Видите ли, я вел себя как…

– Не надо оправдываться, Эд, я все понимаю. Расскажите мне факты… Вы боитесь, что про это узнает синьор Чалмерс?

– Это пройденный этап. Уверяю вас, Джина, у меня есть все данные, чтобы занять место редактора отдела внешней политики. И вот, когда это место мне уже было обещано, я потерял его по собственной глупости…

– Вы уедете из Рима?

– Да, я к этому готовился, но сейчас, кажется, я останусь вообще без работы.

Наступило тягостное молчание. Я взглянул на Джину. Она побледнела, в глазах стояли слезы.

– Джина! Джина! Не расстраивайтесь, дорогая! Это еще не конец света!

– Для вас нет.

Кажется, впервые со времени нашего знакомства я осознал, что значит для меня Джина. Я подошел к ней, обнял за талию и притянул к себе.

– Ладно, признаю. Я по уши в дерьме и все по собственной глупости. Но тебе-то незачем туда лезть. Если будешь слишком много знать, они навесят тебе соучастие.

– Господи! – выкрикнула Джина, заливаясь слезами. – Да не волнует меня это! Мне за тебя страшно!

Я крепче прижал ее к себе. Она подняла на меня лицо, глаза ее блестели от слез. Наши губы встретились. Потом я оттолкнул ее.

– Нет, так не пойдет, – сказал я. – Возможно, я свихнулся, когда начал встречаться с этой шлюшкой, но каждый должен отвечать за свои дела. Это мое дело, и последствия должен расхлебывать я сам. А ты держись от этого подальше.

Она запустила пальцы в мою шевелюру и улыбнулась.

– Я могу помочь тебе. Я знаю, что могу. Ты хочешь этого?

– Я хочу, чтобы ты держалась подальше от всего этого.

– Эд, я для тебя хоть что-то значу? Ты хоть немножко любишь меня?

– Очень люблю!.. Чтобы понять это, мне понадобилось много времени… Но дело в том… – Я прижал ее к себе и поцеловал. – Я сейчас могу рассчитывать разве что на чудо. Как мне кажется, Карлотти почти уверен, что я именно тот тип, которого они разыскивают.

– Расскажи все с самого начала.

Я рассказал, ничего не скрывая.

Она слушала меня, не перебивая, и, когда я закончил, глубоко вздохнула.

– Мой дорогой, но это ужасно.

– Да, история отвратительная. И самое обидное, что я сам во всем виноват. Если бы я только мог доказать, что Элен убил Карло, можно было бы быть спокойным. Но я не представляю себе, как это сделать.

– Нужно рассказать всю историю Карлотти. Вот так же подробно и честно, как только что рассказал мне. Карлотти человек умный, он отличит правду от вымысла.

Я печально покачал головой.

– Против меня слишком много улик. Мне надо было признаться во всем с самого начала. А теперь Карлотти решит, что все это я сочинил для своего оправдания. Он арестует меня, и я не смогу охотиться за Карло. Я должен сам его уличить, если это возможно.

– И все же, Эд, я на твоем месте доверилась бы Карлотти. Я убеждена, что это единственный выход выпутаться из этой истории.

Я обещал ей подумать.

– Послушайте, Эд. Я только сейчас вспомнила об одной вещи. Вчера, когда я здесь рассортировывала вещи, пришел посыльный и принес коробку с пленкой, адресованную Элен.

Я вскинул голову.

– Коробку с пленкой?

– Да. Наверное, Элен отдавала ее на обработку.

У меня болезненно заколотилось сердце. Джина раскрыла сумочку и достала оттуда желтую коробку, в которые упаковывают пленки.

– А вдруг это тот фильм, который Элен снимала в Сорренто? – сказала она, протягивая мне коробку.

Не успел я поднять руки, как входная дверь распахнулась. Мы резко обернулись.

На пороге стоял Карло и скалил зубы в мрачной ухмылке.

– Эту штуку, – сказал он, – ты отдашь мне. Долго я ждал, когда она проявится. Ну, быстро, гони!

ГЛАВА 12_1

Я сразу же понял, что Гарри силен, возможно, даже сильнее меня. К счастью, мне были знакомы приемы классической борьбы…

Чтобы избавиться от такого захвата, существует только одна возможность: совершенно расслабиться. Мои ноги подкосились, и я упал на песок. Одновременно с этим я выгнул спину и приподнял своего врага. Я слышал, как он тихо выругался, но его хватка не ослабла. Я попытался перекинуть его через голову, но для меня он был слишком тяжел. В итоге я соскользнул по мокрым ступенькам, и он, вцепившийся в меня, как клещ, упал вместе со мной.

Очутившись в воде, он слегка ослабил свою хватку, и я воспользовался этим, чтобы схватить его за горло. Потом повернулся и нанес удар в подбородок. Он перевернулся, я же всплыл на поверхность и глубоко вздохнул.

Больше всего я боялся, что он позовет на помощь. Он вынырнул в трех метрах от меня, и я его заметил раньше, чем он увидел меня. Я нырнул, схватил его за ноги и потащил в глубину.

Он начал энергично вырываться, и в правой руке у него сверкнул нож. Чтобы избежать удара, я метнулся в сторону. Лезвие все же задело меня. Я описал круг, снова схватил его за ноги и потащил на дно. Находился с ним под водой столько, сколько позволяли мне мои легкие. Он всплыл секунд на пять позже меня, и по движениям рук я понял, насколько он ослабел.

Нож свой он потерял. Теперь у него было одно желание: спастись от меня. Но тогда он бы предупредил обитателей виллы, что совершенно не входило в мои планы. Я снова набросился на него и погрузил в воду. На этот раз он уже почти не сопротивлялся и, скорее всего, вообще утонул бы, если бы я не схватил его за воротник и не приподнял его голову над водой. Мы находились всего в нескольких метрах от привязанной лодки…

Я подтащил Гарри туда и с большим трудом перевалил через борт, положив на живот, чтобы вылилась вода, которой он успел наглотаться. Сам сел за весла и изо всех сил стал грести, направляясь в Сорренто.

Примерно на полдороге Гарри зашевелился и даже сделал попытку встать… Для страховки я пристукнул его веслом по голове. Он снова повалился на дно и не подавал признаков жизни до самого Сорренто. Мой лодочник ожидал меня у причала. Когда он увидел, что это была не его лодка, глаза у него полезли на лоб, а тут я еще схватил Гарри и поволок его по доскам на пристань. У моего рыбака и ноги подкосились.

Я распорядился:

– Скорее бегите в полицию. Не беспокойтесь за свою лодку. Вы ее получите в целости и сохранности. Волоките сюда ближайшего полицейского.

Мне думается, что в тени лодок дежурил какой-то постовой, потому что он незамедлительно показался на мой голос. Я страшно обрадовался, но боялся, что он затеет волокиту, как это принято в полиции: протокол, участок и т.д. Но, по-видимому, он знал, кто такой Фрэнк Зетти. Приказав рыбаку держать язык за зубами, нарядил в наручники Гарри, довольно оперативно реквизировал чью-то машину и отвез нас обоих в полицию. Еще мне повезло в том, что Гранди задержался на работе. Он посмотрел на меня с ошалелым выражением лица, когда я в одних плавках ввалился к нему в кабинет. Но стоило мне рассказать про наркотики, Зетти и Гарри, как он сразу же стал необычайно деятельным и расторопным.

Прежде всего он позвонил в Рим в отдел по борьбе с наркотиками. Там приказали организовать немедленный рейд на виллу.

Я предупредил Гранди.

– Будьте осторожны. Там их пять человек, и все они люди крутые и опасные.

Он кисло улыбнулся.

– Я тоже могу быть крутым и опасным.

Он вышел, не забыв прислать ко мне констебля, который проводил меня в душевую и принес мне фланелевые брюки и свитер. Пока я одевался, Гранди со своими ребятами спустился к причалу. Он ждал подкрепления из Неаполя.

Я решил, что до начала операции успею позвонить Максвеллу. Я сказал ему, что в течение часа должен быть арестован Фрэнк Зетти, и посоветовал сидеть и ждать подробностей. Сказал также, что еду вместе с отрядом, которому поручен рейд на виллу. Максвелл отвечал, что позвонит Чалмерсу в Нью-Йорк, а потом будет ждать моего звонка.

Однако Гранди не пожелал взять меня с собой. Отряд состоял из 30 карабинеров, вооруженных до зубов. Они уселись в три быстроходных катера. А на берегу несчастный лодочник осыпал меня проклятиями, уверенный, что я потопил его лодку. Я заявил, что если он сможет найти какую-нибудь моторку, то я отвезу его к его драгоценной лодке. После долгих споров и криков он все же сумел уговорить своего приятеля, и мы отправились туда втроем.

К тому времени, когда мы отыскали оставленную мной на берегу лодку, Гранди со своими людьми уже захватил виллу. Я напряженно вслушивался, ожидая услышать стрельбу, но все было тихо.

Я убедил лодочников заплыть в заливчик у виллы. Минут через двадцать мы увидели, как карабинеры конвоируют обитателей виллы к катерам. Среди них была и Мира. Я сказал лодочникам, чтобы они плыли за катерами. На причале в Сорренто, пока арестованных загружали в полицейские машины, я держался в стороне. Лишь когда машины отъехали, я подошел к Гранди.

– Вы захватили пакет с наркотиками?

– Да, он у меня.

– Все прошло гладко?

– Они не успели и пошевелиться.

– Я бы не хотел, чтобы мое имя упоминалось в связи с этой операцией. Сейчас мне необходимо как можно скорее вернуться в Рим. Ведь я вам не нужен?

– Да, не нужны. Но, надеюсь, вы будете в следующий понедельник на дознании?

– Непременно.

Я на своей прокатной машине вернулся в отель, откуда позвонил Максвеллу, сообщил ему подробности ареста Зетти и попросил передать их также Мэтьюсу из «Ассошиэйтед Пресс».

– Я вернусь сегодня, так что завтра увидимся.

Он спросил меня, не было бы лучше, если бы я остался в Неаполе и присутствовал при разборе дела Зетти. Конечно, он был прав, но меня волновал Карло. Я представлял себе его реакцию, когда он узнает, что полиция захватила и Зетти, и наркотики. Если он заподозрит, что я к этому причастен, мне конец.

Я ответил Максвеллу, что полиция начнет разбор дня через два, а мне необходимо поскорее попасть в Рим.

– Хорошо, дело твое. Тогда до скорого!

– До скорого!

ГЛАВА 11_3

В начале десятого я на взятой напрокат «тачке» отправился в Сорренто. Доехав до порта, я оставил машину на стоянке, сам же пошел пешком до пристани. Дойдя до лодочной станции, я спросил, не могу ли найти у них легкую лодку на веслах, так как мне хочется немного размяться.

Лодочник посмотрел на меня, как на психа, но быстро сообразил, что у меня есть, чем платить, стал необычайно любезным и отыскал мне очень симпатичную посудину, даже помог в ней устроиться и оттолкнул от берега. Заломил он пять тысяч лир за три часа.

К этому времени опустилась уже прекрасная темная звездная ночь, и гладь моря была спокойной, как поверхность пруда. Я греб, пока берег не остался далеко позади, после чего сделал передышку и разделся. Плавки я надел еще в отеле.

Я снова налег на весла и безостановочно греб около часа, прежде чем увидел красный фонарь, зажженный на крутом скальном берегу залива, над которым располагалась вилла Миры Зетти. Я бросил весла и всматривался в темный силуэт виллы. В окнах первого этажа горел свет.

Подумав, я пристал к берегу в нескольких сотнях ярдах от места, где нашли тело Элен. До виллы отсюда было три сотни ярдов в другую сторону. Я вытащил лодку на мягкий песок так, чтобы ее не унес прибой, сам же вошел в воду и поплыл в сторону виллы. Море было теплое, я плыл быстро и бесшумно. В залив я заплыл очень осторожно, обогнув круг красного света, отражающегося на водной глади.

У причала слегка покачивались на воде две мощные моторки и небольшая гребная лодка. Я осторожно подплыл к ступеням лестницы, ведущей на виллу. Замер, напряженно вслушиваясь в тишину, стараясь не упустить ни малейшего звука. И не зря – над головой сверкнула яркая точка, описала дугу и с шипением погрузилась в воду – кто-то, стоящий наверху, выбросил окурок. Я тихонько погрузился в воду и замер у стены, держась за причальное кольцо как раз над моей головой.

Напряженно вглядываясь в сторону, откуда прилетел окурок, я постепенно различил во мраке темный силуэт мужчины, сидящего на тумбе. Он, казалось, глядел в море. Минут через пять он поднялся и не спеша пошел вдоль берега. Когда он вошел в круг красного света, я смог его разглядеть. Он был высок, крепкого телосложения, носил черные брюки, белый свитер и сдвинутую на затылок шапочку с козырьком. Он стал, лениво опершись о прибрежную балюстраду, и закурил новую сигарету. Убедившись, что он стоит спиной ко мне, я бесшумно выбрался на ступени лестницы и осторожно двинулся вверх, скрываясь в тени деревьев. Временами я оглядывался на незнакомца, но тот все так же созерцал огни далекого Сорренто.

Достигнув террасы, нависающей над пристанью, я остановился и стал разглядывать виллу, которую теперь от меня отделяло не более 50 футов. Над моей головой сверкал прямоугольник освещенного окна. Никого не было видно, но до меня доносились слабые звуки танцевальной музыки – радио или проигрыватель. По-прежнему скрытый в темноте, я поднялся еще на один пролет. Под освещенным окном росло дерево, бросавшее на землю большую тень. Я скользнул туда, уверенный, что здесь меня никто не обнаружит. Мне же оттуда была видна роскошно обставленная обширная гостиная. За столом посередине комнаты четверо мужчин играли в покер. Позади них на кушетке полулежала Мира Зетти. Она курила, листала журнал и слушала музыку, льющуюся из стоящего рядом приемника. Из четырех играющих трое были типичными гангстерами из фильмов студии Уорнер Бразерс. Они были одеты в дорогие броские костюмы, их загорелые лица были одновременно тупыми и жестокими, галстуки экстравагантными, голоса громкими. Четвертый был вульгарного вида толстяк лет пятидесяти со смуглой физиономией. В свое время я видел достаточно его фотографий в газетах, поэтому сразу же узнал. Можете поздравить себя с удачей, уважаемый мистер Доусон! Вам удалось сделать то, что не могла сделать вся итальянская полиция…

Конечно, я давно уже подозревал, что эта вилла – убежище Фрэнка Зетти, но не смел рассчитывать на то, что увижу его здесь собственными глазами.

Игроки были всецело поглощены покером. Можно было не сомневаться, что выигрывает Зетти. Перед ним возвышалась гора жетонов. У остальных же почти ничего не осталось.

Через пару минут высокий тонкий парень в серых брюках что-то проговорил, бросил карты на стол и поднялся из-за стола. Его примеру последовали двое других. Они откинулись на стулья, с хмурым видом рассматривая Зетти.

                                                                                                                  

Зетти что-то спросил у Миры. Та со скучающим видом ответила и снова уткнулась в журнал.

Парень в серых брюках подошел к окну и распахнул его. Теперь я совершенно отчетливо слышал все, что говорилось в комнате. Парень через плечо бросил Зетти:

– Опаздывает Джерри.

Зетти поднялся, повел широкими плечами и тоже подошел к окну.

– Он скоро будет. Джерри хороший мальчик. Просто едет он издалека. – Потом прикрикнул на Миру: – Приглуши эту проклятую штуковину, я сам себя не слышу!

Мира неторопливо повернула ручку приемника. Зетти и второй парень стояли у окна и явно к чему-то прислушивались. Мне показалось, что я слышу далеко в море урчание мотора.

Парень заметил:

– Вот и он! Гарри внизу, да?

– Где ж ему еще быть, – буркнул Зетти.

Он отошел от окна и через минуту появился на террасе. Вот тогда я испугался. Мое укрытие было не особенно надежным, если кому-то вздумается подойти к апельсиновому дереву. Я распластался на земле, боясь дышать. Зетти, как назло, уселся на землю в каких-нибудь 15 футах от меня. Вскоре к Зетти присоединился еще и длинный парень.

Затем вышла Мира. Она облокотилась на балюстраду и сильно наклонилась вперед. До меня донесся запах ее духов.

– Я его вижу, – сказала она глухим голосом.

Красный фонарь на пристани погас и снова зажегся. Все ждали. Зетти раскурил сигару. Мира и тощий верзила вглядывались в темноту залива. Я лежал так тихо, что ящерка, приняв меня за деталь пейзажа, пробежала по моей голой спине. Затем с лестницы донеслись поспешные шаги, и на террасу вбежал парень в красной фуфайке и черных брюках.

– Всем привет, – сказал он и широко улыбнулся Мире.

Скука Миры бесследно исчезла. Она одарила парня ослепительной улыбкой.

– Привет, Джерри!

Парень подошел к Зетти и опустил на столик завернутый в клеенку пакет.

– Привет, босс. Вот.

– Отлично! Садись, малыш. Эй, Джек, тащи сюда выпить.

Джек, длинный парень в серых брюках, пошел в гостиную. Мира подошла к Джерри и взяла его за руку. Он улыбнулся ей.

– Можно поцеловать вашу дочку, босс?

– Валяй! – милостиво разрешил Зетти. – Если ей этого хочется, то мне что за дело. Как все прошло, нормально?

– Вполне.

Джерри поцеловал Миру, притянул ее к себе на колени и стал нежно гладить волосы. Через пару минут он сказал:

– Самое время переправлять товар в Ниццу. Как вы думаете это сделать?

– Это забота Карло. Он парень пройдошливый.

– Карло? – насторожился Джерри. – Слишком пройдошливый. Ты его давно видела?

Мира раскрыла черные глаза.

– Глупый, ты что – ревнуешь? На кой черт мне сдался этот орангутанг. Ведь у меня есть ты!

Джерри не был слишком убежден и продолжал хмуриться.

– Смотри, девочка, будь с ним поосторожней.

Зетти ухмылялся, слушая этот разговор. Джерри, обняв Миру за плечи, повернулся к Зетти.

– Так что же придумал наш Карло?

– Он завербовал журналиста, который перевезет товар в Ниццу. Это некий Эд Доусон из «Уэстерн Телеграмм».

– Доусон? Я видел этого типа в Риме. Мне он показался уж больно неподкупным. Неужели он согласился?

– Карло его здорово прижал. Тому просто некуда деться. Сбоев не будет. Одна из самых хитрых выдумок Карло.

– Да, уж этот пройдоха Карло!

Появился Джек с виски с содовой. Зетти поднялся.

– Пошли, малыш. Дам тебе твою долю. Погостишь у нас?

– Я свободен до завтрашнего вечера.

Мира поднялась с колен Джерри и повисла у него на руке.

– Деньги подождут, дорогой. Пойдем со мной в комнату, мне нужно с тобой поговорить.

Джерри вопросительно взглянул на Зетти.

– Вы разрешите, босс?

Зетти усмехнулся.

– Разумеется. Мира взрослая девушка. Она вольна поступать, как ей нравится. Деньги получишь, когда захочешь. Когда думаешь совершить следующий рейс?

– Через неделю. Все договорено.

Взяв стакан с виски, Джерри ушел с Мирой в дом. Джек хмуро посмотрел им вслед.

– В один прекрасный день Карло всадит нож в спину этому красавчику. Попомни мое слово.

Зетти рассмеялся.

– Плевать! Пусть девочка позабавится. Если ей хочется иметь обоих, это ее дело. Спрячь товар в сейф. Карло должен его загрузить в четверг. Так что в среду отвезешь его в Рим. Ясно?

Джек что-то пробормотал, взял привезенный Джерри пакет, и оба пошли в дом.

Как только они скрылись из виду, я поднялся. Кажется, я нашел выход. Если пакет не попадет в руки Карло к четвергу, то, стало быть, мне не надо будет везти его в Ниццу. А как сделать, чтобы пакет не попал к Карло? Правильно: быстро в Сорренто и напустить на виллу Гранди.

Я спустился по лестнице и остановился внизу, всматриваясь в темноту. Я не смел двинуться с места и нырнуть в воду до той минуты, пока точно не определю, где находится Гарри. Но никого поблизости не было видно.

И вдруг я вздрогнул, услышав позади себя подозрительный шорох. Не успел я повернуться, как чья-то мускулистая волосатая рука обхватила меня за горло, и в то же время костлявое колено уперлось мне в поясницу.

ГЛАВА 11_2

В понедельник утром, прежде чем сесть в самолет на Неаполь, я позвонил Джине.

– Хэлло, Эд, – отозвалась она. – Я ждала вашего звонка. Как дела?

– По-разному. Я не могу с вами долго говорить: через пять минут улетаю в Неаполь на судебное разбирательство. Мы с вами встретимся после моего возвращения.

– Почему вы все откладываете нашу встречу? Я уверена, что у вас что-то неладно… Я беспокоюсь за вас, Эд.

– Полагаете, что я вас избегаю? У меня хлопот полон рот. Не думайте об этом. У меня только две минуты. Я звоню вам, чтобы сказать, что полиция сняла охрану с квартиры Элен. Займитесь тем делом, насчет которого мы с вами договорились. Очень прошу сегодня же заняться разбором ее вещей.

– Постараюсь.

– Скажите Максвеллу, что это распоряжение шефа. Он вас отпустит без слов.

– Вы обещаете мне позвонить по возвращении?

– Да, обязательно. До свидания.

Я прилетел в Неаполь немного позднее половины одиннадцатого, забронировал номер в «Везувии», привел себя в порядок и отправился на дознание. И был поражен, обнаружив, что являюсь единственным свидетелем. Гранди и Карлотти, разумеется, тоже были там. Гранди одарил меня долгим неприязненным взглядом, но за последнее время я к этому как-то притерпелся… и перестал реагировать. Карлотти приветствовал меня кивком головы, но не стал подходить.

Коронер Джузеппе Милетти был маленьким плешивым человечком с птичьим клювом вместо носа. Он избегал встречаться со мной взглядом и каждый раз смотрел куда-то поверх моей головы, если ему приходилось поворачиваться в мою сторону. Меня попросили подтвердить, что тело принадлежало Элен Чалмерс, и объяснить, с какой целью она отправилась в Сорренто.

Присутствующие при этом трое журналистов, как мне показалось, смертельно скучали. А когда я сказал, что Элен арендовала виллу, чтобы провести на ней каникулы, они начали откровенно зевать. Они прекрасно понимали, что это не так, но кто же осмелится затеять скандал в отношении дочери такого всемогущего человека. Факт, что вилла была нанята на имя миссис Шеррард, обошли молчанием.

После нескольких вопросов, заданных исключительно ради проформы, судья Малетти отпустил меня и вызвал Карлотти. Заявление лейтенанта пробудило от спячки журналистов и нескольких бездельников, которые находились в зале.

Он сказал, что полиция Неаполя и он лично продолжают расследование и в свое время предоставят доказательства того, что Элен Чалмерс была убита. Как он полагает, к следующему понедельнику все будет закончено, поэтому он просит коронера продлить время на дознание еще на неделю.

Малетти походил на человека, у которого внезапно начался приступ зубной боли. На всякий случай он осведомился у Карлотти, достаточно ли веские у него аргументы, чтобы требовать дополнительного доследования… Когда тот заверил, что да, он вынес решение о продлении доследования еще на неделю и поспешно убежал из зала, как будто боялся, что его станут в чем-то упрекать.

Журналисты осадили Карлотти, но тот ничего определенного им не сказал.

Когда журналисты гуськом потянулись к выходу, я преградил им путь.

– Вы меня помните? – спросил я, приветливо улыбаясь.

– Ну уж сейчас-то вы не сможете заставить нас замолчать, – сказал репортер «Л'Италия дель Пополо». – Это информация, и мы ее напечатаем.

– Конечно, конечно – если это факты, а не чьи-то мнения. Не говорите потом, что я вас не предупреждал.

Они обошли меня и поспешили к своим автомобилям.

– Синьор Доусон…

Я обернулся. Рядом стоял Гранди. В глазах его застыло мрачное выражение.

– Да?..

– Синьор Доусон, я надеюсь на ваше сотрудничество. Мы сейчас разыскиваем американца, который был в Сорренто в день смерти синьорины. Мы нашли человека, чья внешность совпадает с описаниями свидетелей. Мы хотим провести опознание. А вы как раз такого роста, что и этот человек. Не согласились бы вы поучаствовать в опознании?

Я похолодел.

– Не знаю… Мне надо бы телеграмму послать…

– Всего лишь несколько минут, синьор, – сказал Гранди. – Пройдите, пожалуйста, со мной.

За его спиной замаячили двое полицейских в форме. Они улыбались.

Я пошел с ними.

В комнате, куда мы пришли, уже стояла шеренга из десяти человек: два американца, один немец, остальные итальянцы. Всех ростов и размеров. Но американцы были примерно моего роста.

– Дело секундное, синьоры, – сказал Гранди с видом дантиста, собирающегося удалить коренной зуб.

Открылась дверь, и вошел крепкого вида итальянец. Он оглядел шеренгу, на небритом лице отразилось замешательство. Я не помнил его лица, но по изношенному плащу и кожаным перчаткам с раструбами догадался, что это таксист, с которым я совершил безумную гонку из Сорренто в Неаполь, когда догонял римский поезд.

Он обвел шеренгу взглядом, его глаза остановились на мне. Я облился холодным потом. Он пялился на меня секунды три. Они тянулись целую вечность. Затем он отвернулся и вышел из комнаты, хлопая по бедру перчатками. Я хотел стереть пот с лица, но не осмелился. Гранди в упор глядел на меня. Когда я это заметил, он угрюмо ухмыльнулся.

Ввели другого итальянца. Этого я помнил – то был служащий камеры хранения со станции в Сорренто. Я у него оставлял чемодан, перед тем, как отправиться на виллу. Он обежал взглядом строй, остановился на мне. Секунду мы глядели друг на друга, затем он осмотрел двух других американцев и вышел.

Еще были запущены двое мужчин и женщина. Кто такие – понятия не имею. Они тоже внимательно оглядели ряд, но на мне не задержались. Пристальнее всего они разглядывали одного из американцев, стоявшего на другом конце шеренги. Они пялились на него, он в ответ улыбался. Хорошо людям с чистой совестью! Я заметил, что Гранди хмурится. Наконец они ушли.

Гранди отпустил тех десятерых, заявив, что опознание закончено.

– Спасибо, синьор, – сказал он мне, когда я двинулся вслед за остальными. – Извините, что задержал вас.

– Ничего, переживу, – ответил я, заметив что он выглядит не слишком довольным. Видимо, последние три свидетеля не оправдали его надежд. – Ну и как – нашли этого типа?

Он посмотрел на меня в упор.

– В настоящее время я не готов ответить на этот вопрос, – заявил он, коротко кивнул и вышел из комнаты. Я тоже не стал задерживаться.

Вернувшись к себе в отель, я позвонил в Рим. Джина сообщила, что договорилась со знакомой скупщицей подержанных вещей. Она заберет шмотки Элен, как только будет составлена подробная опись.

– Думаю, я справлюсь к завтрашнему дню.

– Отлично. Максвелл на месте?

– Да.

– Передайте ему трубку, пожалуйста.

– Эд, к нам приходил лейтенант Карлотти и расспрашивал о вас, – сказала Джина.

– Что именно его интересовало?

– Как близко вы были знакомы с Элен Чалмерс, и не говорит ли нам что-нибудь имя Дуглас Шаррард.

– Что же вы ответили?

– Я сказала, что имя миссис Дуглас Шеррард мне ничего не говорит, и что с Элен Чалмерс вы были знакомы.

– Спасибо, Джина.

Наступило неловкое молчание, потом она добавила:

– Они также хотели знать, где вы были 29 числа. Я ответила, что вы были дома и работали над своим романом… А теперь я позову мистера Максвелла.

– Спасибо.

Через несколько минут к телефону подошел Максвелл. Я сообщил ему, что слушание дела отложено на неделю.

– Что так?

– Полиция считает, что это было убийство.

– Ничего себе! А что заставляет их так думать?

– Так они и выложат свои карты. Отправь телеграмму старику, пусть он решит, как нам поступать: публиковать или нет сообщение. Остальные газеты публикуют. Дознание отложено на неделю.

– Больше ничего?

– И этого вполне достаточно.

– Хорошо, я этим займусь. Хотя, вообще-то, это не мое дело. Скажи-ка, это не ты столкнул ее со скалы, друг?

– Что?!

– Шучу, шучу. Черт знает что творится. Недавно приходил этот Карлотти. Напустил на себя таинственность и расспрашивал про тебя. Мне показалось, что он считает тебя главным любовником.

– Свихнулся он, что ли?

– Возможно. Я всегда считал, что все полицейские чокнутые. Пусть себе думает что угодно.

– Правильно. Ты не забудь про телеграмму.

– Не забуду. Пока, и не нарывайся на неприятности.

Я сказал, что постараюсь.